***

Сегодня был четвертый день как он не приходил.

Саша лежала на теплых досках старого пирса и накручивала локон волос на указательный палец, зажмурившись от яркого солнца.
- Зачем все это? – спросила она себя, и казалось голос в голове разморенный июньским солнцем, не хочет говорить, он тоже хочет просто лежать на теплых досках и наслаждаться летом… но – Я ведь жду, хотя … Как же это сложно и не понятно. Если он сегодня придет, я точно поговорю с ним. А что я спрошу? Зачем он приходит? А зачем я прихожу? У меня каникулы и я тут загораю.
Саша перевернулась на живот, открыла глаза и положила подбородок на ладони. Глаза не сразу стали видеть, мир вокруг был залит мутным желтым светом, хотелось плакать и смеяться одновременно.
Вчера приезжала Сашина тетка, и оставила какой-то толстый гламурный журнал, который она купила в электрички. Саша листала его, пока не заснула, но прочитала только одну статью, в которой какая-то, наверно известная, женщина, много и подробно рассказывала о пользе кружевного белья в сексуальных отношениях, как важен цвет, форма, как важно знать пристрастия мужчины.
Саша жила даже не в параллельном мире, а в параллельной вселенной от гламурных женщин, кружевных трусов и сексуальных отношений. Удивительным образом ее мир был наполнен альбомами и красками, пейзажами и графическими формами, дружескими поцелуями и объятиями, увлеченными спорами, галереями и выставками. Ей было легко и весело, ей всегда находилась пара для танцев, для похода в кино. Ей целовали руки, щеки, губы, но это было ласково и мило, без продолжения и претензий, без мучительных ожиданий, без всего такого, о чем пишут в журналах.
Саша никогда не думала о своей красоте, о своем теле, как о чем-то, что требует подготовки и вооружения. Она видела голые тела и рассуждала о правильных и искаженных пропорциях, она рисовала свои плавные линии и изгибы, бугорки от бедренных костей, она хорошо знала анатомию человеческого тела, все что внешне. Но вот чувства, чувствительность еще ей не раскрылась, она не понимала тех описанных в стихах ощущений, не знала горячности страсти, томлений плоти. Мозг считывал информацию, но тело, тело наслаждалось молодостью, и ему было легко и приятно просто греться на солнце.
Саша считала его слишком взрослым, осмысленным и знающим, считала, что только она не понимает. Невозможно догадаться, что в тридцать, можно остаться мальчиком, запуганным и закомплексованным, что они с ней на равных, хотя он прожил почти вдвое больше нее. Годы в чувственных делах значат не так много, как опыт. Опыт, которого у него не было, страстного, счастливого, открытого, не смотря на время и женщин.

Он мог сидеть рядом с ней часами и молчать, смотреть, как она рисует, как двигаются ее руки, как рассыпаются волосы по голой спине, как она стряхивает их резким движением головы. Он любовался каждым ее вдохом, каждым прикусыванием губ, когда она задумывалась или увлекалась и подводила глаза наверх. Он чувствовал себя с ней таким же шестнадцатилетним мальчиком, который впервые притрагивается к красоте женщины, не понимая что он делает и зачем, какой инстинкт толкает его на это. И он растворялся в этом чувстве, наслаждался ее присутствием, ее рассказами о Ван Гоге и Марко Ортолан, ему не хотелось даже шевелится, что б не спугнуть, что б не быть резким, что б вновь не стать обычным тридцатилетним мужчиной, который недавно ушел от любящей его женщины, с которой было как со всеми, с которой ему было скучно, был борщ, телевизор, секс. Он не хотел так жить, ему надо было что-то еще, но он не знал что. В первый день лета он уехал к друзьям в деревню и на пирсе, встретил Сашу. Тонкую, в голубых шортах и черной майке, с мокрыми волосами и грязными от краски руками.
Он четвертый день был в городе, доделывал проект, пил с товарищем пиво по вечерам, холодно рассуждая о политике, говорил по телефону с плачущей женщиной, о конце света и боялся… Боялся вернуться и не вернуться одновременно, боялся думать о девочке в голубых шортах, о ее голосе, о том, без чего тот мальчик в нем, не сможет жить. Ему надо было сломать систему и выйти из нее, или замуровать себя заживо в относительно здоровом теле и во взрослой схеме «как у всех». Выбор был болезненным и за четыре дня он постарел, это было невыносимой пыткой и в пятницу вечером, он сел на последнюю электричку, а потом долго шел пешком, срываясь на бег, задыхаясь, останавливаясь, ложась на землю и смотря на серые от лунного света облака.
- Где реальность? - орал он луне и небу – где я?
И плакал, и разрывался, и бил кулаками в землю, и не стеснялся боятся.
- Я не могу рисовать пейзажи – сказала серьезно – мне хочется рисовать что-то такое … Я как Кандинский – и Саша засмеялась.
Он улыбнулся.
- Я старый?
- Да.
- Нарисуешь меня?
- Да, но в конце лета, не сейчас, сейчас еще рано – сказала Саша, не понимая своих слов, она даже и не думала о таком, а произнесла это так уверенно, что сама удивилась и стала накручивать локон на указательный палец.
Она посмотрела на него серьезно и увлеченно, в руках уже был карандаш и она делала замеры на вытянутую руку.
- Да, это будет так… - Саша прикусила губу и зажмурилась.
Он рассмеялся и помолодел. Сделал глубокий вдох, как будто впервые чувствую воздух и лето, потому что впервые ему сказали "да"...

 

***

Вася поставила точку и сразу же зажмурилась. Правдоподобнее будет сказать, что это произошло одновременно … точка и темнота.
Каждый раз когда она заканчивала рассказ, внутри нее что-то взрывалось и что б не расплескать это во внешний мир, она крепко закрывала глаза и позволяла волне катится от солнечного сплетения вниз и вверх, до кончиков пальцев… на всех конечностях, до кончика ее косы.
Однажды она написала про то, как молодая женщина поседела за один час, подробно, с мельчайшими деталями и тонкими переживаниями, и после точки-взрыва, еще два часа боялась подойти к зеркалу, потому что казалось, что внутренняя волна окрасила и ее в серый цвет. Но это оказалось не так, ее рыжий, стойкий, настоящий цвет, было не просто уничтожить.
Вася медленно открыла глаза, на клавиатуре валялись бумажки от конфет «Коровка», мультяшная рыжая корова, держала во рту ромашку. Вася улыбнулась.
Следующий шаг был самым тяжелым, надо было открыть скайп, бросить туда документ с текстом, не забыть нажать кнопку «отправить» и быстро-быстро убежать… куда-нибудь, в кафе, в магазин за конфетами, в кино, но так как за окнами уже третий час лил дождь, хотя бы на кухню, поставить чайник… И выключить скайп, и включить его только завтра утром для того, что б кинуть очередное послание в пространство.

Вася щелкнула выключателем, потом кнопкой на чайнике и произнесла вслух, своим скрипучим голосом, который она недолюбливала:
- Наша жизнь превратилась в щелчки – слова, чай, отношения - Щелк, щелк, щелк, и жизнь заканчивается также – «щелк»!
Стараясь не думать дальше, что б не упустить линию, она рефлекторно развернулась, вернувшись в кресло и стала набивать текст не смотря на экран, только клавиши – щелк, щелк, щелк…

«Василиса, милая, я зная, что Вы не такая как ваши рассказы, Вы иная! Иная, чем я могу себе представить. Давайте встретимся?»

Чай был горячим, но обжигая рот, она приводила себя в чувства, что б хоть как-то ощущать ту реальность, в которой она сейчас прибывала.
- Сколько раз необходимо отказать мужчине, что б он перестал писать? – произнесла она в слух, потом склонила голову на левое плечо и поняла, что голос стал другим. Не сухим и резким, а … другим.
- Щелк, щелк, щелк… отношения – вновь сказала она другим голосом и улыбнулась.
Вася посмотрела на свои пальцы, потрогала большим заусенца на указательном, перевернула колечко на среднем.
- Хочу голубой маникюр со снежинками – произнесла она вернувшимся скрипучим и сухим голосом, прищурилась, улыбнулась, напрягла тело, выгнула спину, раскрыв грудь, потянулась вверх.

- Хорошо, что ночи сейчас такие длинные, а строчки короткие. – голос ее стал меняться, и она оставив чай и мысли резко встала, договаривая уже на ходу - Не всегда получается сразу открыть дверь в сердце, но можно попробовать приоткрыть хотя бы форточку.
Пальцы вновь запрыгали по кнопкам в причудливом танце слов. Щелк, щелк, щелк…
/автор Еленка Севина/

 

***

Несколько лет назад я сошла с ума на фиолетовом цвете в одежде, у меня все было фиолетовым от белья до зимней куртки. Я называла это страстью, надеялась, что это связано с моим духовным ростом, что фиолетовый вообще благородный цвет и т.п. Как раз в этот же период я перестала носится с идеей женственности, я ее поняла для себя своим собственным методом - обрив голову наголо и поменяв брюки на юбки. Какой-то пазл во мне сошелся и мне стало хорошо, одев свое хорошо в фиолетовое, я поняла, что мне ну просто кайфово!
Когда мой шкаф стал напоминать палитру в одном цвете – фиолет, баклажан, аметист, лаванда, сливовый и т.п. Я призадумалась, что надо бы как-то не зацикливаться что ли… И потихоньку стала разбавлять цвет, сначала сочетаемыми с основным, потом контрастными, но до сих пор, выбирая в магазине вещь, первая, к которой тянутся руки, фиолетовая. Что бы купить себе пуховик НЕ моего страстного цвета, я взяла с собой подругу и попросила поклясться, что она не даст купить мне фиолетовый! Купили синий… в горошек, подруга сдержала клятву, хотя было не легко))
Несколько дней назад, дети достали альбомы, начали со своих фотографий, и дошли до моих школьных, два тоненьких пластиковых альбомчика. Мой первый фотоаппарат – «мыльницу» мне купили в 6 классе, с тех пор, фото стали цветными и оформлены в альбомы. Я листала, рассказывая детям, что да как – а это ваша бабушка, это ей 40 лет, в день ее рождения, я фотографировала. Смотрю на фото и вспоминаю… костюм, в котором мама на фото, мы выбирали очень долго, часа 4 ходили по бесконечным рядам центрального рынка, и в конце концов мама выбрала его, мне он не нравился, рисунок абстрактный, квадраты, линии, и сочетание цветов такое … фиолетовый с бежевым и черным. Мне было 14, мама никогда не спрашивала моего мнения, а я не стремилась его выразить. Но удивление по поводу этой обновки я запомнила на всю жизнь. Какое интересно у нее тогда было настроение, что она выбрала такой костюм? Разматывая дальше пленку прошлого, я вспомнила, что в этот период мама одевалась во все фиолетовое, у нее был красивый сливовый плащ и зонтик в мелкий сиреневый цветочек, был мягкий темно - лиловый ангоровый капор и такой же ангоровый свитер. А еще был лавандовый нежный хлопковый свитер, который я даже 2 раза одевала, так он мне нравится.
Я плакала, досматривая фотографии, я поняла, как тесно во мне связаны фиолетовые оттенки с чувством женственности, что тогда, когда мое мнение не имело значения, я впитывала для себя что-то особо важное, считая свою маму – красивой!
/автор Севина Еленка/

 

Сахасрара

Удивительным образом редко мне случается не спать по ночам. «Я люблю спать и спать любит меня» - как говорят в интернете.
Но вот вчера я не спала, я лежала под уютным одеялом, слушала ветер за окнами, сопение детей и мужа, топот бегающего по коридору кота, охотничек… Я мечтала, я размышляла и думала даже встать попечатать что-нибудь такое мило, сонно, уютно-ночное и симпатичное. Потом мысли привели меня к мультику «Смешарики». Как я на него вышла в лабиринтах своего внутреннего монолога, не представляю, но … Серия, где у Нюши было плохое настроение и все было черно-белое, а потом в конце, Лосяш на вопрос - «а почему вокруг все фиолетовое? - говорит – а потому что я в отпуске, и есть ли наука, или ее нет, мне абсолютно фиолетово!» И я лежу дальше и на полном серьезе рассуждаю мысленно, почему же ему фиолетово и почему вообще этот цвет… И тут меня осенило – сахасрара! Ну точно, фиолетовая чакра, седьмая, коронная… и наверно, когда она у тебя открыта, со всеми познанными космическими энергиями, тебе эта реальность как-то … фиолетово)))))
А потом я застряла на слове «осенить» или «осинить», если «и», то это можно связать с шестой чакрой, которая синего цвета и проявляет качества «третьего глаза», что вполне подходит по смыслу – «я прозрел» таки. Но кажется все таки «е», тогда однокоренное от слова «осень», мудрость…
А потом я разулыбалась, что все-таки делать уроки за третий класс пора прекращать, а то мы как раз вчера корни и приставки изучали.
Так я и заснула, продолжая размышлять, анализировать, вспоминать, немного фантазировать, слушать ветер и...
/автор Еленка Севина/

 

Две точки

Жили-были две точки. Одна была синяя, а другая оранжевая. Жили они не далеко друг от друга, часто мило болтали, смеялись и делились друг с дружкой секретиками. Но со временем стали видится все реже и реже, т.к. одна решила ползти куда-то вверх, а вторая медленными движениями направлялась в право. Это отдаляло их не только во времени, но и в пространстве. Разные плоскости, векторы направления, скорость движения.
Однажды оранжевая точка остановилась и посмотрела вниз, и увидела крошечную синюю точечку.
- Как она изменилась за это время – подумала оранжевая точка, - как мы давно не встречались. Она что же все там же?
И оранжевая кардинально сменила курс, стала двигаться в направлении синей точки.
Синяя же точка, не замечая ничего вокруг, двигалась в своем направлении, немного теряясь в пространстве, делая мягкие повороты, она медленно двигалась уже даже и не зная куда.
Приблизившись, оранжевая очень удивилась, не найдя маленькую синюю точку на месте. И решила вернуться оттуда, откуда начала, так как сил было мало и хотелось просто отдохнуть. Через время, она увидела как синяя точка тоже вернулась в то же место, где они раньше часто встречались и мило болтали.
- Как жизнь? – громко спросила оранжевая.
- Жизнь – это колесо – ответила синяя – все по кругу, одно и тоже. Вот я опять на том же месте.
- Нет, возразила – оранжевая точка – жизнь – больше похожа на треугольник, и только мы сами определяем, когда закончится вершина, что б вновь вернуться … домой.
- Нет, дорогая – ответила синяя, - ты что-то не то говоришь…
- Я? – перебила ее оранжевая…

Теперь им было о чем спорить, вернувшись в прежнюю плоскость, но с разным опытом жизни.
/Автор Еленка Севина/

 

***

Удивительно, как глубоко могут прятаться наши воспоминания, и как внезапно они возвращаются, накрывая нас кучей казалось бы давно забытых деталей, ощущений, запахов и вкусов. Как будто открыли банку с бабочками … Х-мм, бабочками… Иногда в таких банках-воспоминаниях живут неведомые зверушки, что даже пауки кажутся милыми…
Удивительно… как часто, закатав крышкой потуже очередное воспоминание и спрятав подальше в темный подвал подсознания, нас многое удивляет… Откуда это во мне? Да как я так? Да зачем я так реагирую? А баночка лежит себе, как старая бомба, и неизвестно, что послужит спусковым механизмом для ее разряда… И тогда конечно уже не бабочки, не жучки…

Я была на многих тренингах, семинарах, у психологов… Я хотела разобраться, но … Все как-то не то и не так, и никак не находился тот спусковой механизм, что б хоть как-то уже, пусть с потерями, но разорвать это кольцо, по которому течет моя жизнь. Но кольцо не разрывалось, баночка не находилась и апельсины я не любила.
И вот мерзлым осенним вечером, я сидела на кухне своей маленькой квартирки, с низким абажуром в цветочек, пила чай и уже куча шелестящих фантиков лежали на столе, фоном работал телевизор. Я как всегда была вроде глубоко в себе, а вроде как и нигде. Я не бродила в подсознании, отыскивая клады и разгребая завалы, я не была в сознании, так как не ощущала, что съела уже почти пол кило шоколадных конфет, я была или нет… Подвешена между прошлым и будущем, в нереальности своего настоящего, которое сколько не пыталась, не могла нащупать, ни пальцами, ни танцами, ни длинными беседами. Меня не было нигде и не за чем…
На экране показались нарисованные картинки, и такая тягучая, знакомая мелодия. Левая рука автоматически подперла подбородок и я стала смотреть на нарисованных человечков, на буквы складывающиеся в фамилии. Нарисованный продавец, обманывает нарисованного пузатого покупателя, отдавая ему маленький апельсин и пряча в карман большой. «Оранжес – апельсин» - произносит продавец.
И мои глаза наполняются слезами. И я уже плохо вижу, что там дальше. Внутри вспыхивает гнев и страх.
Что??? Что такое??? - вопит испуганный мозг, - ты чего? Это же мультик?
Хорошо, - отвечаю я, откуда-то из глубины, - я знаю, я посмотрю, что будет дальше.
Не зря ж все эти семинары, причину не нашли, но вот наблюдать за такими своими сменами настроения, научили. Слезы стали течь сильнее по резко вспыхнувшим щекам.
- Нет, этот не пойдёть, не известной породы зверь, не знають куды его посадить… - слышится с экрана, а я реву уже почти в голос
- А где я буду жить? – говорит детский голос
А потом сквозь слезы, я увидела грустного чебурашку, сидящего на коврике в углу телефонной будки и смотрящего на тихо жжужащую юлу…

Я плакала уже долго, мне казалось бесконечно долго, телевизор успел сменить несколько передач, и чай закончился, и к фантикам на столе присоединилась куча салфеток. А слезы все лились и лились, и первый раз я их не сдерживала, не видела в этом смысла – я в безопасности, одна, на своей кухне, завтра суббота…

Мне было почти 17 и на последнюю встречу он принес мне апельсин, вместо цветов, конфет или … прощальных слов. Я просто стояла с апельсином в руке и смотрела ему в спину… последний раз…
Боже, дети, зачем вы умеете так чувствовать…
/Автор Еленка Севина/

Желтая малина

У моей бабушки на крыльце частного дома рос большой розовый куст, в смысле куст роз. Крыльцо было кафельным и очень холодным по утру, даже летом. А так как в обуви, летом и у бабушки практически никто не ходил, воспоминания остались яркими.
Когда утром, а вставала я почему-то у бабушки очень рано, толи она не давала спать, толи солнце). Так вот утром, я стояла на холодном кафеле, потягивалась и нюхала розы. Потом я узнала, что плетущийся куст назывался – «Катеринка», так же зовут и мою бабушку. Аромат был сладким и таким летним, радостным… И это не просто воспоминания детства, я радовалась тогда… каждое утро… А может я просто радовалась утру, не любила я ночи у бабушки… Наверно поэтому утро было таким прекрасным и еще любимым занятие было повернуться налево от крыльца, там будет тропинка, ведущая к калитки, и по обе стороны малинник. Крупная, вкусная и чаще всего малины было много. Но ели мы ее с братом очень выборочно, а именно, самым большой удачей было найти спелую желтую малину. Не крупную, красную, а намного мельче, желтенькую, но самую любимую… Сейчас даже предположить не могу почему мы ее так любили… Но это было так здорово!
/Автор Еленка Севина/